16.04.2011
Музей истории телефона. Репортаж 1 канала
Знаменательная дата в истории отечественной связи. Ровно 75 лет назад, 14 апреля 1936 года, в Нью-Йорке раздался первый телефонный звонок из Москвы. Чтобы состоялся этот разговор, специалисты по обе стороны океана приложили немало усилий. Дозвониться из Советского Союза в США тогда можно было только через Лондон. При этом главные проблемы имели не технический, а политический характер. Долгие десятилетия телефонный разговор с Америкой был привилегией очень узкого круга советских граждан.В частном музее все сплошь телефоны, кроме одного — трансатлантического кабеля. По нему на том берегу океана услышали, каким тембром волнуется Москва.
Известно, в диспетчерской было сильно накурено. Нервничать пришлось весь день: из-за разницы во времени эксперимент назначили на 7 часов вчера. Звонил не кто-нибудь, а начальник наркомата связи. В успех он не верил до последнего.
В те времена Европа и Америка разговаривали через Лондон. Скорость соединения зависела от расторопности оператора. А на другом конце света, в Нью-Йорке, трубку поднял простой дежурный инженер телефонно-телеграфной компании, и вместо традиционного для американцев «хелло», он произнес «бонжур». А все потому, что общепринятый тогда язык международной связи был вовсе не английский, а французский.
Отныне беседу начинали только женские голоса. И вовсе не барышни, а мадемуазели Нью-Йорк, Берлин или мадемуазель Рим. Телефонистки международной станции и говорили, и называли себя по-французски. И даже в Лондоне девушки у штекеров делали вид, что не понимали английский. Потом выяснилось: там за французский доплачивали.
Ольга Лучко руководила коммутаторным цехом междугородки почти полвека. Страны она узнавала по голосу. Московских телефонисток Лучко отбирала лично. Кроме идеального иностранного, требовался особый такт, точный подбор интонации, хороший слух, четкая дикция, знание географии, умение работать со сложной техникой, а еще — разбираться в политике.
Политики, работники МИДа — их соединяли всегда первыми. Однако спецлиниям особо важную информацию не доверяли. Дипломаты по-прежнему общались через посольства, пока не случился Карибский кризис. Когда счет шел даже не на часы — на минуты. И стало ясно — привычного «разговора» не выйдет, так как требовалось предварительно зашифровать сообщение, потом — расшифровать, на что уходило несколько часов. Решили: Хрущев ответит Кеннеди по радио. Вот только с чего вдруг президент будет слушать московскую программу? Международному обозревателю Зорину в Америку звонили по телефону. «Меня разбудили и сказали: у тебя есть полчаса, чтобы сообщение было услышано», — вспоминает Зорин.
Валентин Зорин и сенатор Эдвард Кеннеди, родной брат президента, они дружили до того дня, и уж тем более после. Хрущева услышали и в Белом доме, и по всей Америке. Телеканалы прервали вещание с экстренным выпуском. Тогда же Кеннеди и Хрущев наладили прямую телефонную линию. Она работает по сей день.
Не все американцы могли говорить с москвичами. И даже не все москвичи. Звонить домой даже не приходило в голову, вспоминает легендарная советская конькобежка Лидия Скобликова. В 1960 году от Олимпиады в американском Скво-Вэлли до Урала, где результатов ждали родные, казалось, вечность. О том, что дочь стала легендой, мама узнала по радио.
Телефонная линия всегда была открыта для журналистов. Правда, по очереди. В три часа ночи первым брал трубку ТАСС, потом «Правда» и «Известия». Новости телефонистки узнавали первыми. Как и счет матчей.
«Нам без вас, что без языка — не услышат», писали корреспонденты благодарные телеграммы телефонисткам. Тогда редкие и только по делу минуты разговора по-прежнему бесценны. Самая большая роскошь — роскошь человеческого общения.
